Солдаты-сибиряки на станции Химки

Вячеслав Герасимович Воробьёв
ветеран труда
химчанин во втором поколении

Время, о котором я пишу, было для нашей Родины очень трудным. 22 июня 1941 года фашистская Германия внезапно, без объявления войны, направила свои вооруженные силы на захват нашей территории. Имея отличное вооружение, большой боевой опыт военных действий, войска Германии быстро продвигались по территории СССР, захватывая наши земли и большое количество пленных. И к октябрю-ноябрю 1941 года приблизились к окрестностям нашей столицы Москвы.

На железнодорожном направлении Москва-Ленинград немецкие войска были на станции Крюково. К этому времени город Химки стал прифронтовым городом. Бо́льшая часть населения г. Химки была эвакуирована в республики Средней Азии, в окрестности столицы Узбекской ССР г. Ташкент вместе с оборудованием самолетостроительных заводов. Значительная часть населения была призвана в ряды Красной Армии.

Женщины на войне

Мои родители, а также жившая с ними моя бабушка с двумя сыновьями проживали вместе в бараке Грабаровского поселка. Вся наша семья, как и многие рабочие завода № 84 (Энергомаш), были включены в списки эвакуации. Но, когда был сформирован последний эвакуационный список, мама необъяснимо для себя и всей семьи категорически отказалась уезжать в далекий Ташкент и решила остаться в Химках. Этот мамин поступок спас жизнь всей семьи: последний эшелон с эвакуированными был уничтожен фашистской авиацией. Уцелели немногие.

Беженцы

Семья осталась в городе. Моя мама, имея очень прагматичный ум, ещё когда все химчане слушали сводку о нападении фашистской Германии, раздала имеющиеся в семье деньги всем членам семьи. Она дала нам указание скупать продукты, соль, сахар, масло, консервы, крупы и т.д. И в последующие месяцы лета все получаемые деньги направлялись на приобретение только продуктов.

Семья активно работала по демонтажу оборудования завода и погрузки его в вагоны и на железнодорожные платформы. К этому времени отец работал помощником штамповщика на прессе, а мама работала смазчицей токарных, фрезерных станков и другой техники в цехе.

В сентябре 1941 года семья собрала хороший урожай картошки, капусты, так что закрома в по́дполе были полны. Руководство завода не запрещало рабочим и служащим выращивать сельхозпродукты и содержать в личном хозяйстве мелких животных. Зима 1941 года наступила рано – в октябре уже был снег и морозы, а в ноябре морозы усилились. Абсолютное количество жилья в г. Химки пустовало.

Эшелоны идут на фронт

Все поселки г. Химки были пустынны, и лишь очень немногие жители остались проживать в городе по обе стороны железной дороги. И однажды, в конце ноября 1941 года ночью наша семья проснулась от какого-то шума со стороны станции. А жила семья в Грабаровском поселке, который состоял, в основном, из барачного жилья. Любопытство пересилило страх, и вся семья оделась и вышла из барака. В ночной темноте мы смутно увидели, что к одной из платформ подъехал железнодорожный эшелон, из которого стали выходить люди и что-то выгружать из вагонов.

А утром члены семьи обнаружили, что почти во всех бараках разместились солдаты, которые резко отличались от ранее виденных солдат Красной Армии. Это были солдаты-сибиряки: молодые, рослые, все в овчинных полушубках, валенках, шапках, рукавицах. А главное, все были вооружены.

В коридорах бараков были сгружены ящики с боеприпасами, едой. Солдаты-сибиряки получили приказ днем не выходить из бараков и деревянных двухэтажных домов — соблюдать секретность миссии. Как стемнело, солдаты-сибиряки стали разбирать ветхое жилье, сараи, но только те, где не было дверных замков. И стали топить печи так, что даже в коридоре барака стало тепло.

И еще две ночи к нам прибывали эшелоны с солдатами-сибиряками.

Солдаты быстро выгружали эшелоны, и они ночью уезжали в сторону Москвы.

Размещались солдаты в бараках поселков Мебельный и Спартак. А эшелон ночью покинул станцию Химки. Немецкая авиация, которая время от времени совершала бомбовые налеты на Москву, днем не видела подъехавшую подмогу.

Поселки Грабаровский и Центральный были переполнены солдатами-сибиряками. В первый же день после разгрузки в дверь нашей комнаты постучались и вошли два солдата – пожилой и молодой. Пожилой солдат спросил, где можно купить спиртного. Бабушка ответила, что только в Москве.

Тогда солдаты попросили маму и бабушку купить для них водки. И здесь же вручили бабушке толстую пачку денег и добавили, что сдачи им отдавать не надо. Бабушка и мама оделись и пешком пошли в Москву. В районе метро Сокол они нашли магазин, в котором продавалась водка, купили сорок бутылок и разместили их в четырех сумках (у каждой по две сумки). Вернулись домой к вечеру, там их ждали. Водку разобрали быстро, а сумки принесли в комнату. В сумках находились две большие банки тушенки, два куска сала и две буханки хлеба.

Лыжные полки – гроза фашистов

А через час-два в бараке заиграла гармонь, раздался смех, шутки, а затем хоровое пение под гармонь солдат-сибиряков. Пели русские и украинские песни, и под это пение две семьи, которые остались в бараке, и заснули. На другое утро солдаты снова пришли со своей просьбой. Просьба была выполнена, и снова нам передали подарок сало, тушенку и хлеб. И опять весь вечер слушали песни солдат-сибиряков под гармонь.

Три дня мама и бабушка приносили водку, а на четвертый день в комнату пришел офицер и строгим голосом приказал, чтобы «гражданки-женщины» прекратили доставлять солдатам водку. Офицер добавил, что если он узнает, что водку доставили после его предупреждения, то с гражданками будет разбираться военный трибунал.

Сибиряки идут в наступление

Офицер вышел из комнаты, а мама приоткрыла дверь и прислушалась. К офицеру подошли пожилой и молодой солдаты, и мама услышала слова: нарушение дисциплины! Нельзя! Запрещено! Пожилой солдат ответил, что мы скоро идем в бой защищать Родину, может кто-то и умрет. Но офицер категорически отвечал: «Нет!» А через три дня, когда все мы проснулись, то к своему удивлению не обнаружили солдат-сибиряков ни в Грабаровском поселке, ни в Центральном, ни в Мебельном, ни в поселке Спартак. Очевидцы рассказывали, что солдат подняли ночью по тревоге, построили в колонны. Одна колонна по железнодорожным шпалам направилась в сторону Крюково, другая – по Ленинградскому шоссе в сторону Крюково, а третья колонна была размещена в кузовах грузовиков и уехала в неизвестном направлении.

А еще через несколько дней по громкоговорителю объявили, что Красная Армия перешла в контрнаступление и отбросила фашистов на 100-120 километров от Москвы. Солдаты-сибиряки сдержали сказанные слова: «Все, немцу капут! Погоним его до Берлина!». Битва за Москву была окончательной победой.

Весной 1942 года, когда снег растаял, мою маму отправили на трудовой фронт – укомплектовали бригады молодых девушек и женщин без детей разыскивать трупы убитых наших красноармейцев и немцев и собирать оружие в местах ожесточенных боев. Трупы переносили к вырытым большим могилам.

На рытье окопов

Раздельно хоронили своих и немцев, предварительно сняв у каждого опознавательный жетон. Жетоны сдавали бригадирам, которые составляли списки убитых. Братские могилы красноармейцев обозначали красными звездами, а немцев — христианскими крестами.

Прошло много лет, и прослушанные мною воспоминания моих родителей запомнились мне на всю жизнь. Позже я узнал, а затем читал и слушал воспоминания фронтовиков, которые говорили, что на фронте на протяжении всей войны были наркомовские сто грамм спиртного каждому солдату. И это не считалось нарушением дисциплины.